Статья посвящена одному из первых социал-демократов в Российской империи Ш.-И.Шагиахметову, представителю татарского дворянства, мусульманской интеллигенции. Сделана попытка анализа его биографии и общественно-политической деятельности до 1917 г. и в условиях Великой российской революции 1917 г. Особое внимание при этом уделяется его политической публицистике, вкладу в мусульманское движение, в становление самоопределения населения Туркестана.

В СССР после окончания гражданской войны существовали четкие официальные идеологические установки на работу по внедрению «физкультурного оздоровления масс» в быт советских граждан. Однако практическое распространение физкультуры оставляло желать много лучшего. Несмотря на активнейшую деятельность ВСФК, Главполитпросвета, Пролеткульта, пролетфизкультов, профсоюзов, комсомола, рабочих клубов и других организаций и ведомств, массовой физкультуризации в СССР в 1920-е гг. не наблюдалось.

В сокращенном варианте одной из глав мемуарной книги архитектора и литератора Натальи Менчинской повествуется об обстановке и творческой жизни в крупном архитектурно-проектном Институте «Гипровуз», в котором она проработала 30 лет. Как и большинство подобных Институтов, он прекратил свое существование после перестройки.

Очень недолгое правление генерального секретаря ЦК КПСС Константина Черненко, продлившееся чуть более года и увенчавшее застойно-геронтократический период существования СССР, было исполнено исторического символизма. Оно явило собой предельно наглядный месседж: выстроенная Сталиным под сильного авторитарного лидера советская социально-политическая система не способна нормально функционировать и при ослаблении верховной власти в стране она начинает стремительно деградировать. К сожалению, правящая элита оказалась тогда неспособной адекватно ответить на этот и другие вызовы, не смогла осуществить правильное реформирование государства, наладив при этом конструктивный диалог с обществом. Эта роковая для судьбы страны несостоятельность советских верхов ярко проявилась уже в годы горбачевской перестройки, закономерно предопределив катастрофический финал СССР.

В статье рассматривается древнерусская литературная культура как совокупность приемов и рече-поведенческих тактик, сложившихся еще на заре восточнославянского искусства слова. XVII век, как переходная эпоха в истории русской культуры, отмечен небывалым доселе новаторством. Южнославянское влияние сменяется в это время западнославянским, в литературу хлынул поток новых переводов, среди которых было много светских беллетристических текстов. На смену традиционным символическим и прагматическим способам познания действительности приходит схоластический рационализм. Тем не менее традиции древней книжной культуры остаются авторитетными и значимыми. Литературная архаика по-прежнему заявляет о себе. Связь с консервативным литературным обычаем была повсеместной. Это доказывают, в частности, такие известные памятники литературы переходной эпохи, как «Житие Юлиании Лазаревской», «Латухинская Степенная книга» Тихона Макарьевского и эпистолярное наследие патриарха Никона.

Статья посвящена становлению общественного движения в России, его формам и практикам. В статье впервые в историографии дается определение общественного движения, выделяются и характеризуются его этапы. Большое внимание уделяется современной историографической ситуации, а также намечаются перспективы дальнейшего изучения общественного движения.

Романы о любви Марка Криницкого (1874–1952), яркого представителя русского модернизма, в советское время относили к бульварным романам, в которых нет никакого смысла, кроме развлекательного. Подобные характеристики были унаследованы литературоведами постсоветского времени без критического рассмотрения, а между тем никакой бульварщины в романах не было изначально. Ибо ставился вопрос не о любви только, не о верности или неверности только, не о сохранении семьи и домашних устоев, а о недостатке личной свободы в отношениях мужчины и женщины, о любви, в которой проявлялась убивающая ее сила родовой стихии. Эти романы ставили философские вопросы о конечной свободе, и потому все истории любви так или иначе рассказывают не только о высоких чувствах, но и о насилии над ними. Культ сильного мужчины был характерным культом модернизма. Однако этот умозрительный культ был лишь проектом преобразования семьи и общества на новых общественных основаниях. Культ сильного мужчины призывал мужчину быть инициатором освобождения любви от гнета традиции и родового быта.

В продолжение размышлений об особенностях осмысления современниками переломного периода в истории России, связанного с Первой мировой войной, автор обращает внимание на восприятие проблемы патриотизма до и после 1917 г., различные трактовки большевизма как политического феномена. Характеристика углубления раскола в среде деятелей культуры включает в себя анализ общественно-политической позиции А.Блока и других т.н. «интеллигентов-перебежчиков». Ставится вопрос о том, можно ли видеть в «принятии» Октября полное одобрение идеологии большевизма. Обосновывается вывод о том, что наблюдательность и интуиция писателей, погруженных в бытие новой России, позволяли им в иных случаях точнее определить вектор развития советского государства и общества, чем сумели это тогда же сделать эмигранты – сменовеховцы и евразийцы. Подчеркивается, что во многом отношение к большевизму с позиций защиты культуры зависело от принадлежности к тому или иному поколению.