В продолжение размышлений об особенностях осмысления современниками переломного периода в истории России, связанного с Первой мировой войной, автор обращает внимание на восприятие проблемы патриотизма до и после 1917 г., различные трактовки большевизма как политического феномена. Характеристика углубления раскола в среде деятелей культуры включает в себя анализ общественно-политической позиции А.Блока и других т.н. «интеллигентов-перебежчиков». Ставится вопрос о том, можно ли видеть в «принятии» Октября полное одобрение идеологии большевизма. Обосновывается вывод о том, что наблюдательность и интуиция писателей, погруженных в бытие новой России, позволяли им в иных случаях точнее определить вектор развития советского государства и общества, чем сумели это тогда же сделать эмигранты – сменовеховцы и евразийцы. Подчеркивается, что во многом отношение к большевизму с позиций защиты культуры зависело от принадлежности к тому или иному поколению.

Осмысление современниками переломного периода в истории России и мира, начало которому положила Первая мировая война, имело свои особенности. Выявление их в свете происходящих в настоящее время дискуссий позволяет оценить сделанные тогда выводы, составившие первооснову последующего изучения. В этот ряд включены и предчувствия представителей творческой интеллигенции. Среди вопросов, впервые затронутых современниками, но остающихся научно актуальными, – уровень модернизации России, достигнутый к 1914 г.; место эсхатологии в духовной атмосфере предвоенных и военных лет; соотношение революции и мировой войны; феномен большевизма в связи с войной и др.

Публикуемые письма отражают повседневную и интеллектуальную жизнь русской эмиграции во Франции после Второй мировой войны. Автор писем реагирует на анализ Вольским опыта XX столетия. В центре внимания корреспондентов особенности предреволюционной России и ее культуры, а также связь советской истории с досоветской. Одна из сквозных тем переписки – интеллигенция, ее роль в событиях этой эпохи, ее эволюция.

В последние годы, предшествовавшие падению российской монархии, в кружках интеллигенции интенсивно обсуждались животрепещущие вопросы: о войне и патриотизме, о власти, о неизбежности или возможности революции. Жизнь этих кружков как часть политической повседневности реконструируется на основе переписки современников, в том числе малоизвестного письма М.Ф.Андреевой М.Горькому.

Выявляется разнообразие позиций эмигрантов из России по еврейскому вопросу, рассматриваются обусловившие их факторы, выясняется, какое место он занимал в общественно-политической жизни Русского зарубежья. Динамика взглядов и умонастроений эмигрантов прослеживается в связи с международной обстановкой и изменениями, происходившими в Советском Союзе. Характеризуется взаимодействие германских нацистов и русских крайних консерваторов. В основе анализа результаты новейших исследований, а также переписка и публицистика Ф.И.Дана, Б.И.Николаевского, М.В.Вишняка, Н.В.Вольского (Валентинова) и других эмигрантов, затрагивавших данный круг вопросов, в частности, отношение к антисемитизму, к судьбе Бунда, к сионистской идее.

В статье рассматривается версия, согласно которой Николай II был не консерватором, а умеренным либералом, сторонником конституции и народного представительства. Он якобы с самого начала своего правления последовательно осуществлял проект обновления монархии, безотносительно к оппозиционному и революционному движению. Эта версия – частный случай идеализации Николая II, связанной с современной идеологической конъюнктурой, но не находящей подтверждения в источниках. Отрицательное в действительности отношение императора к Государственной думе определялось его традиционалистским мировоззрением, идеей преемственности без перемен, стабильности как неподвижности. В начале XX века самодержавие было и реальной формой правления, и мифологией, частью которой была вера самодержца в мифический народ. Официальная концепция самодержавия пришла в противоречие с логикой модернизационного процесса, судьба реформ Столыпина обнаружила, что реформистский потенциал самодержавия исчерпан. Отрыв власти от меняющейся действительности и падение авторитета монарха вместе с широко распространившимся религиозным индифферентизмом привели к тому, что в критический для монархии момент режим оказался в полной изоляции.

В очерке прослеживается эволюция взглядов известного публициста и историка Н.Валентинова (Н.В.Вольского) на протяжении его долгой жизни. Этот беспартийный демократ и социалист, вынужденный эмигрант с 1930 г., проявлял редкую независимость суждений, он был способен и к критической самооценке. Валентинова занимали сложные темы истории России, запретные в Советском Союзе для научного изучения: трансформация России перед Первой мировой войной; потенциал НЭПа; роль интеллигенции в модернизации страны; марксизм на русской почве; личность Ленина и идеологические корни большевизма; Россия и Европа; причины утверждения сталинского режима; обусловленность его как кратковременными обстоятельствами, так и традициями национального сознания; мировоззрение и общественная позиция Горького, Блока, Андрея Белого и др. Он был объективным исследователем, многие его наблюдения и выводы поныне сохраняют свое значение.

В связи с юбилеем Музея современной истории России (в прошлом Музея революции) анализируются сильные и слабые стороны сборника, изданного музеем к этой дате, и выясняются проблемы, обусловленные характером подобных музеев как историко-политических. Сборник посвящен в основном истории музея, его создателям и сотрудникам, он обогащает представление об особенностях развития культуры в советский период российской истории. Впервые публикуются ценные воспоминания о музее. Рецензент отмечает вместе с тем, что в специальном рассмотрении нуждается соотношение в разное время в музейной экспозиции научной популяризации и идеологии, информативности и пропаганды, и ставит под сомнение обоснованность избранной для юбилея даты основания музея и его официального наименования.

Место общественных организаций в процессе формирования в России начала 20 века гражданского общества, разнообразные трактовки понятия "общественность", взаимоотношения структур общественности с государством – таково рассматриваемое в статье содержание новой монографии историка А.С.Тумановой. Изучение этих вопросов позволяет дать ответ на более широкий вопрос – о том, имелся ли и каким был потенциал дальнейшей модернизации российского общества, прерванной Первой мировой войной и революцией 1917 года. Материал, сконцентрированный в книге Тумановой, обнаруживает противоречивость предреволюционной ситуации. В книге анализируются факторы, влиявшие на постепенный отход бюрократии от тотального контроля за общественностью, однако, как считает автор, мера необходимого контроля так и не была найдена.

Дневник московского либерального деятеля князя В.М. Голицына содержит разностороннюю информацию о жизни Москвы и России в предреволюционные годы. Этот ценный источник позволяет также составить представление о личности Голицына, который, несмотря на аристократическое происхождение, был ближе по своим воззрениям к буржуазным кругам, нежели к дворянству. Из дневника можно почерпнуть новые сведения о сложившейся перед первой мировой войной партии прогрессистов, о прогрессизме как социокультурном явлении. Размышления Голицына охватывали широкий круг волновавших его и его современников проблем – социальных, политических, нравственных., В совокупности наблюдения и оценки Голицына создают объемную картину российской действительности начала 1900-х гг. со всеми присущими ей в то время основными противоречиями.

Воспоминания руководителей царской тайной полиции – источник, позволяющий пролить свет на проблему потенциала реформирования и продления жизни российской монархии, уловить элементы преемственности между дореволюционной и советской политическими системами – в реальности и в восприятии современников, в том числе тех, кто сравнивал «охранку» и ЧК. Авторы воспоминаний, описывая особенности технологии борьбы «охранки» с революционным и оппозиционным движением, одновременно выступают в качестве ведомственных историографов, пытаясь понять, в силу каких обстоятельств «охранка» оказалась не в состоянии спасти монархический режим. Их взгляды, наблюдения, оценки, как точные, так и пристрастные, отразили состояние правящей элиты, противоречия внутри бюрократического слоя накануне событий 1917 года.

Выясняется, насколько своевременными были преобразования, определившие особенности российской модернизации XIX – начала XX веков, – отмена крепостного права и начало перехода к конституциализму. Оценивается способность правителей России отвечать на вызовы времени, прослеживаются последствия коллизии между «рано» и «поздно» в их политике, выясняется степень готовности общества к реформированию и роль других факторов, влиявших на поведение политических деятелей. В частности, характеризуется отношение Николая II к дарованной им «конституции» с учетом архаичности устоев его мировоззрения. Автор утверждает, что промедление с реформами и непоследовательность в их проведении способствовали дестабилизации общества. Статья завершается сопоставлением высказываний историков по поводу правомерности поиска в прошлом альтернативных вариантов развития и об опасности умственных спекуляций.

Биография Г.А.Алексинското на фоне событий, к которым он был причастен, позволяет лучше понять особенности большевизма как явления не только политического, но и социокультурного, генетически связанного с ментальными чертами народного сознания и мироощущения интеллигенции в России. Яростный разоблачитель большевиков, сам в прошлом сторонник Ленина, Алексинский, однако, и в среде послеоктябрьской эмиграции был фигурой одиозной, сохраняя репутацию своеобразного большевика. Имелись в виду не взгляды – они не отличались постоянством, – а специфический стиль поведения, психологический рисунок личности этого деятеля. Вечный разоблачитель, он остался политиком-одиночкой и в свой звездный час, в момент публикации сенсационного заявления о связях большевистских лидеров с Германией. Патриотические настроения, на которые рассчитывали инициаторы акции и Алексинский, не обнаружили в условиях революции устойчивости и не помешали большевикам прийти к власти. Но одно из преимуществ большевиков перед их конкурентами состояло как раз в открытом разрыве с традицией моральных ограничений в политике. То, что на индивидуальном уровне оценивалось тогда как нравственная ущербность, было превращено в орудие революционной мобилизации народа и удержания власти.

Статья посвящена отношению в России к пресловутому мифу о всемирном заговоре евреев и масонов. Миф сложился в конце 19 века в русле эволюции русского консерватизма и явился результатом целенаправленного мифотворчества. До февральской революции 1917 года правомонархические организации пытались с его помощью укрепить свое влияние на правящие круги, затем он приобрел антикоммунистическую направленность как одна из версий, объясняющих крушение старого порядка. В СССР реанимация мифа произошла в годы апогея сталинизма, но и в настоящее время он имеет своих распространителей и приверженцев, возвратившись к первоначальному, псевдопатриотическому облику. Прослеживая особенности каждого из этапов бытования мифа и рассматривая среду его восприятия, автор сопоставляет мифологемы с реальной историей русского масонства, масштабы и значение которого в событиях начала 20 века явно преувеличены.